|
|
В будущее невозможно путешествовать потому, что его не существует. Вернее существует, но - в разных вариантах. При всей непоколебимости логики, физики и причинно-следственных связей из одних и тех же предпосылок растёт целый букет вероятностей. Они словно призрачные ростки, тянутся из будущего в прошлое. И вещественными их делает выбор.
В данном случае - выбор одного конкретного человека.
Его зовут Матье Дюрей, и в данный момент он сидит в пиццерии, тет-а-тет с мобильником. Он майор уголовной полиции с интересным и богатым прошлым. К тридцати пяти годам Матье успел сменить удел богослова на карьеру полицейского, побыть волонтёром в Руанде, убедиться в том, что современная церковь - не более, чем механистический труп, прокуренный ладаном и заработать жестокий нервный срыв во время резни хуту и тутси.
Майор бывалый человек, но дело, которое он сейчас ведёт, его пугает. Слишком мало там от материальной составляющей мира. Слишком много от того, чем он увлекался в юности.
Ресторан обшит тёмным деревом и украшен в "пиратском" стиле: ракушки, парусники в бутылках, снятые откуда-то рулевое колесо и рында. Претензия на дешёвый шик раздражает меня так же, как майора раздражает стук ножей и вилок о фарфор. Я подсаживаюсь к нему за столик, и он поднимает на меня удивлённый взгляд.
Впрочем, удивление длится меньше секунды.
- Кто вы такой? - спрашивает он, сверля меня подозрительным взглядом. Глаза у него очень тёмные, горящие тем самым нервическим огнём, который свойственен потенциальным святым и мученикам. Я игнорирую его вопрос:
- У меня есть информация по делу, которое вы сейчас ведёте.
- Вас прислал Джеппу?
- Нет. Тем не менее, я знаю, чем вы занимаетесь.
- И чем же?
- Ищете следы дьявола. Во Франции, здесь… по всему миру.
Он вздрагивает. Несомненно, это тема страшит и привлекает его. Мне подобные разговоры уже давно не приносят ничего, кроме печали.
- Только не отрицайте факта своих поисков.
- Откуда вы?.. - Дюрей окидывает меня уже профессиональным, "полицейским" взглядом. И видит всё: длинные волосы, заплетённые в десятки кос, потёртую "косуху", перчатки без пальцев. Стандартный прикид байкера, колесящего по дорогам Европы. Единственное, что может выдать меня - глаза: такого серебристого, сумеречного оттенка серого у людей не встречается. - Кто вы такой?
Полицейский, что с него взять.
- Вам это так важно? Хорошо, я отвечу. Я тот, у кого есть информация, необходимая для вашего расследования по делу Субейра. Как я нашёл вас? У меня есть знакомые в Париже, в Риме, в Безансоне; везде, где вы уже побывали, надеясь отыскать смысл поступка вашего товарища.
- Как вы нашли меня?
- Точно так же, через знакомых.
Он вцепился в свой мобильник.
- Не стоит, - улыбнулся я ему, - впадать в недоверие к своим друзьям. Они помогают вам по мере сил, отказаться от их помощи - проявить гордыню.
Несколько секунд Дюрей сидит молча, обдумывая ситуацию. Взгляд беспорядочно скользит по обстановке ресторана, на скулах играют желваки. Несомненно, он многое бы дал за то, чтобы узнать, какими мотивами я руководствовался, и как мне удалось выяснить, кто он и чем сейчас занимается.
- Что именно вы хотите мне сообщить? - наконец спрашивает он.
- Только то, что вы не совсем верно представляете, кто ваш противник.
Дюрей криво улыбается.
- Как всякий христианин, - продолжаю я, - вы твёрдо уверены: Зло имеет конкретное лицо. То самое, на которое списываются все грехи, соблазны и искушения. И сейчас вы думаете - за всеми убийствами стоит именно оно, как руководящая и направляющая сила.
- Ну допустим, - Дюрей оставляет в покое свой мобильник и немного расслабляется. - В чём я, по-вашему, неправ?
- Неправы, увы, не только вы. А христиане вообще. Дело в том, что Зверь, как его называют, и Сатана - не одно и то же лицо. Совмещая их, вы совершаете огромную ошибку.
Майор заинтересованно смотрит на меня. Его перестало напрягать клацанье приборов о тарелки, плечи расслабились, горячечная лихорадка во взгляде словно утекла куда-то.
Ну вот и хорошо. Теперь он меня точно выслушает. И услышит.
- Представьте себе городскую улицу, полную людей. Воскресенье, утро, все спешат к мессе. И тут посреди улицы, в толпе, возникает ангел. В руках у него - поводок, а на поводке - Зверь. Огромный и страшный Зверь, который бросается на людей. Ангел старается его удержать, но это получается не всегда. Кровь, крики, паника. Люди хотят убежать, но в давке лишь топчут друг друга. - Я смотрю в глаза Дюрея, и вижу, как его воображение оживляет мои слова. Как белые люди становятся тутси и хуту, преследующими друг друга. Вижу кровь, слышу металлический скрежет мачете, затачиваемых об уличную брусчатку. О, этот человек знает подлинный облик Зла. - Как вы думаете, кого люди сочтут виновным в гибели соплеменников?
- Ангела, - быстро, без паузы, отвечает он.
- Почему?
- Потому что в его руке поводок.
- И тот факт, что Зверь не всегда подчиняется ему и нападает на него тоже - никак не повлияет на это суждение об ангеле?
Дюрей усмехается:
- Люди не будут вдаваться в подобные тонкости. Они увидят лишь Ангела, Зверя и поводок. Если Ангел ведёт в поводу Зверя, то он им и управляет. Он и натравливает его на них. - Немного погодя майор со вздохом добавляет: - Даже если на самом деле это не так.
- Это действительно не так.
Он смотрит на меня вопросительно.
- Ангел, ведущий в поводке Зверя - Сатана. Он не травит людей, он просто сдерживает Зверя. Беда в том, что люди сами приманивают Зверя к себе. По разным причинам они выбирают Зло - и тогда ангел уже не может удерживать его. Со стороны кажется: Зверь спущен с поводка. На самом деле Сатана не может приказывать Зверю. Ни броситься на человека, ни оставить того в покое. Когда человек выбирает Зверя, ангел теряет право сдерживать Зло, потому что у человека есть свобода воли. Может, ангел бы и хотел удержать, но это не в его компетенции, потому что, как вы знаете, детектив, у ангелов нет свободы воли. Сейчас вы ищете Сатану, Матье Дюрей. И ошибаетесь. На самом деле вам нужен Зверь.
- А чем Зверь отличается от Сатаны? - полицейский достаёт сигарету из пачки, закуривает. Мне хочется потянуться за своими, но для этого нужно расстегнуть "косуху". Не стоит рисковать потерей внимания Дюрея ради пары затяжек.
- Целями. Методами. Возможностями. - Я смотрю прямо в глаза майору. - Зверь аморфен. Он, по сути своей, паразит. Поселяется там, где темно.
- Лишённые света, - тихо шепчет он. Я делаю вид, что не расслышал, и продолжаю:
- Он уничтожает прежнюю личность человека, медленно но верно превращает его в своего адепта - и уже тогда пытается управлять им. Переживший метаморфоз становится одержимым.
- И будет убивать под диктовку этого неведомого и невидимого режиссёра…
- Не только убивать. Жить. Зверь - паразит, он пользуется чужим разумом, ибо сам думать не может. - Я осёкся. Сейчас нужна особенная осторожность. Информацию следует отмерять с хирургической точностью: услышанное майором не должно оказать решающего влияния на его действия. Я, ангел Выбора, не имею права давить на кого бы то ни было. Тем более на офицера полиции, ведущего крайне сомнительное - с точки зрения материалиста - расследование.
- Вот оно что, - выдыхает наконец майор. - Убийца подчиняется Зверю, не Сатане. Это всё меняет… Все эти намёки на Люцифера - как подстава.
"Почему "как"?, - думаю я. - Это и есть подстава. Масштабная, растянутая на века"
- Обыкновенный чёрный пиар. В данном случае они скорее изобличают косность мышления того, кем Зверь управляет, - я встаю из-за стола. Внимание Дюрея переключается на окружающее и он кривится, слыша ненавистные ему звуки. Пользуясь этим, я накидываю на себя "вуаль" и быстро выхожу из ресторана.
С неба падает серый пепел, и чёрные улицы Катании светлеют. Парадоксально, учитывая что извержение вулканов люди подсознательно связывают с Апокалипсисом.
Своих людей я нахожу быстро. Они добросовестно выполняют указание: не оставлять Матье Дюрея без внимания даже на несколько минут, отслеживать все его передвижения. Я не знаю их имён, да мне это и не требуется; всё, что мне нужно сейчас - передать послание Замошскому.
Завербовать Дюрея. Беречь его как зеницу ока. Направлять, тонко и умело.
Это я, ангел Выбора, не имею права влиять на выбор человека, обладающего свободной волей. Анджей Замошский, нунций Ватикана, явный католик и тайный рыцарь-тамплиер, такое право имеет. А я имею право отдавать приказы своему вассалу.
Я спрашиваю рыцарей, насколько точно они поняли мой приказ. И слышу в ответ тихое:
- Айе, Грааль.
© Морак
|
